Двойная месть - Страница 32

После дня активных боевых действий на суше и на море, особенно вкусным оказывался незатейливый домашний ужин: ассорти из жареной рыбы, креветок и мидий, дополняемое легким белым вином. Закончив трапезу десертом из ананасов и апельсинов, Памела уходила в свою комнату, принимала теплый приятный душ и, упав на широкую мягкую постель, почти мгновенно засыпала до самого утра, без снов, без чувств, без мыслей. А едва забрезжившее утро первым делом дарило новую легкость в теле и душе. Такую жизнь, такое состояние можно было назвать почти счастьем.

Больше всего радовало ощущение полной свободы от прошлого. Казалось, могучие океанские волны вымыли душу до самого дна, умчали с собой всю муть, грязь, ненависть, жажду мщения, когда-то поселившиеся в ней и, казалось, прочно пустившие корни. Теперь, мысленно оглядываясь назад, Памела с удивлением обнаруживала, что все это ее совершенно не волнует.

Словно она вышла из кинотеатра, где шел долгий апокалипсический триллер, а экранная героиня была мучительно схожа со зрительницей, заражая и заряжая ее своей болью. Двери кинотеатра захлопнулись за спиной и выпустили мученицу на волю. И, наверное, впервые в жизни Памела по-настоящему почувствовала счастье от возможности распоряжаться собой по собственной воле, по своему желанию.

Перспектива возможного увольнения нисколько не пугала. Об этом думалось не раз. Мистер Барнет, конечно, даст лучшие рекомендации, и дисциплинированную, безотказную охранницу с удовольствием возьмут в любую подобную фирму. Может быть, даже удастся устроиться там, в Мантоне.

Зачем куда-то снова бежать, снова где-то устраиваться? Там действительно замечательный климат. Да, это было бы лучшим вариантом. Пусть все будет как будет. И принявшись за очередные увеселительные занятия, Памела легко забывала о возможной неприятности.

Она почти не думала даже о Стиве. Тут, вдали от лабораторных стен, среди пейзажей и красот, ни единым штрихом не напоминавших о рабочей обстановке, как-то сразу и окончательно стало понятно, что он не для нее. Ведь Флоренс Беннет никогда не отпустит его, никогда не позволит им быть вместе. И сам он ни разу не попался ей на глаза в последние месяцы перед отпуском. Ну что ж, пусть. Ведь у них ничего и не было. Значит, ничего и не должно быть.

К концу пребывания в Гринвилде мысли повернули в неожиданном направлении. За совместным ужином хозяйка гостиницы обмолвилась, что завтра днем задержится у подруги, и попросила хозяина, худощавого седоватого джентльмена в черных очках, позаботиться об обеде для единственной постоялицы.

— Завтра Лиззи будет регистрировать рождение своей маленькой Роуз, — улыбаясь сообщила миссис Веджинайт Памеле. — Я так счастлива за Лиззи!

— А за отца? — поинтересовалась Памела, зачерпывая очередную порцию пломбира с клубникой.

— Отца нет, — спокойно отозвалась миссис Веджинайт. — Девочка из пробирки, собственноручное, можно сказать, творение. Лиззи всегда так и хотела, но лишь теперь это ей удалось. И хотя говорят, что в сорок пять лет рожать опасно, но, слава богу, Лиззи удачно перенесла все положенные неприятности. Мы с ней обе счастливы!

Памела задумчиво принялась разглядывать узоры на тарелке. Такой поступок показался ей довольно странным. Не желать ребенка от мужчины! Избегать объятий и прочих радостей, за которыми следует эта, самая большая, самая законная! Ей, Памеле, довелось испытать совсем другое… Но мало ли какие у людей бывают причуды!

Однако на следующее утро отдохнувшее сознание бодро уцепилось за новую мысль: почему бы действительно не завести ребенка с помощью современных возможностей науки? Если это удалось сорокапятилетней даме, то тем проще будет такое дело для молодой, сильном, крепкой женщины.

Памела вызвалась поприсутствовать на регистрации. Но услышав подробные рассказы обеих дам о том, каким трудным и специфическим был медицинский путь, почувствовала неприязнь к подобным методам. Слишком еще сильны были желания обычного, простого, естественного женского счастья. И глядя на красное личико ребенка в белом кружевном пакете, поздравляя тощую Лиззи, счастливый вид которой слегка смягчал грубоватые черты лица, Памела решила, что такой способ устройства личной жизни не для нее. Однако идея о ребенке прочно застряла в голове и принялась искать себе иные пути.

Расхаживая по тихим аллеям маленького курортного городка и разглядывая мамаш, умилявшихся над колясками, Памела прикидывала, как бы получше устроить свою материнскую судьбу. Припомнился печальный пример Юты Мелвилл. Нет уж, лучше так не рисковать. Больная дочь от случайного любовника — заслуженное наказание за грех, но чересчур жестокое. Юту, конечно, жаль, но, как говорил Джеймс, умные учатся на своих ошибках, а мудрые — на чужих. Как ни горьки уроки мистера Флендера, но, что ни говори, учителем он был хорошим.

Юта и Лиззи — превосходные примеры того, как поступать не надо: ни вешаться на шею первому встречному, ни избегать мужчин как таковых. А как надо?

В итоге Памела вдруг принялась всерьез обдумывать планы усыновления. Почему бы нет? В конце концов, это будет самым добрым делом, на которое она способна. Ей выдадут все надлежащие справки, гарантируют нормальность ребенка.

Можно выбрать самый подходящий вариант. Мальчик — впрочем, нет, — пусть это будет лучше девочка. Так вот, эта девочка вырастет под заботливым присмотром и будет до конца жизни благодарна человеку, отдавшему ей всю душу. А любовь, мужчины… Конечно, это чудесно и нужно, но все это так зыбко, ненадежно, временно. Нельзя на этом строить личное благополучие. Можно надеяться только на себя.